Сергей Горобченко: «Старшая дочка из меня верёвки вьёт»

Известный актёр рассказал не только  о своих новых кинопроектах, но и о личной жизниСергея Горобченко сделал популярным фильм «Бумер». После этого у него было огромное количество ярких ролей и в кино, и в сериалах: «Торгсин», «Москва. Центральный округ», «Молодёжка» и многих других. А на днях в прокат вышел фильм «Несокрушимый», где Сергей Горобченко сыграл одну из главных ролей. Мы встретились с артистом сразу после премьеры и поговорили не только о кинокартине, но и о личной жизни. И в первую очередь — о детях. У артиста их шестеро — четыре сына и две дочери.

Дед прошёл всю войну

— Сергей, фильм «Несокрушимый» рассказывает о подвиге наших танкистов во время Великой Отечественной войны. Вы раздумывали, прежде чем согласились на съёмки?

— Нет, согласился сразу. У меня не было даже тени сомнения. Это же военный материал, наше героическое прошлое — обязательно надо сниматься! Вот по герою вопросов было много. Мой персонаж — замполит, и у него даже речевая пластика особая. Он должен быть ярким, убеждённым и способным убеждать других людей. И со своей харизмой.

— Пришлось ли для создания образа изучать какие-то архивные документы?

— Конечно, смотрел некоторые материалы. Много размышлял. Старался соответствовать образу. Оказаться в ситуации войны, пусть даже не настоящей, а художественно приближенной, — это же очень непросто… Мой дед прошёл всю войну от и до. И все предметы на съёмочной площадке в таких картинах — для меня не просто реквизит. Представляю всегда внутренним взором, как это было тогда, как это могло быть…

— Дед вам рассказывал про те годы?

— Рассказывал, но не очень много. Все прошедшие войну люди немногословны, когда говорят о происходивших тогда событиях. Наверное, потому, что столько крови, смертей, потерь и боли было… Да и конечно, тогда и любовь, и жизнь для них, фронтовиков, значили гораздо больше, чем для нас, для мирного поколения…

Советские семьи, шекспировские страсти

— В каких проектах вы сейчас принимаете участие?

— Я просто не знаю, можно ли говорить, называть телеканалы… Есть условия конт­рактов. Скажу только, что за лето было у меня участие в проектах и для Первого канала, и для телеканала «Россия» и все они очень интересные. В одном из проектов мы рассказываем историю советских времён — конфликт двух уральских семей, который сродни шекспировскому (сериал «Два берега», который снимают для Первого канала. — Авт.). Там больше 10 серий, и мой персонаж проживает огромный временной отрывок. У меня сложный грим, ведь за такой срок — от 40 лет до почти 70 — человек заметно меняется. У меня там даже правнуки появляются — и, как оказалось, это очень волнующе!

— Вы выполняете трюки на съёмках?

— Да, но не фанатично. Зачем я буду отнимать у каскадёров их хлеб? Зачем делать то, что я не могу делать так же качественно, так же счастливо, как это делают они?! Они же не лезут в актёрские дела — зачем же мне нарушать этот порядок?

— Ваша первая роль была в одном из самых популярных сериалов — в «Агенте национальной безопасности». Вы знаете, что собираются снимать продолжение этой истории?

— Да? Я не знал! Честно. Какое чудо! И там будет Миша Пореченков?

— Да.

— Это невероятно! Это очень круто! Было бы круто продлить историю моего персонажа, рассказать, что он стал серьёзным компьютерщиком, и так далее… Это может быть очень интересно… Спасибо, что сказали!

Пятый или шестой ребёнок — большая разница

— Сергей, у вас две младшие дочери. Обычно у пап более трепетное отношение к девочкам. Признайтесь честно: наверное, они из вас верёвки вьют?

— Аня — моя первая дочка, ей сейчас четыре года. Я ей говорю: «Аня, ты из меня верёвки вьёшь!» Она отвечает: «Да, макарошки!» Она это понимает. И в этом у нас есть маленькая проблемка, но со временем, думаю, исправим. С Соней — это вторая моя дочка, ей сейчас всего два годика — всё не так. Она просто не успела ещё дойти до этого. Но она тоже уникальная личность, хоть и маленькая совсем. Некоторые говорят, что не важно, четверо, пятеро у тебя детей или больше, — ты всё равно многодетный. Но это неверно. Даже между пятью и шестью — колоссальная разница, и я это чувствую. Ведь каждый ребёнок уникален, к каждому нужен свой подход…

— Но есть и какие-то основные принципы, которые бы вы хотели привить своим детям?

— Да, конечно. Стараемся, чтобы в воспитании был акцент на уважении к старшим, к предкам, к своим корням. Насколько это получается возможным? Рядом с нами живёт бабушка Любовь Флорентьевна Миронова — а детям она уже прабабушка, ей сейчас 92 года. Я убеждён, что в корневой системе предков заключаются самые главные чувства: и чувство Родины, и любви настоящей. Если не будет этой связи, то человек не сможет обрести нормального понимания Родины, я убеж­дён в этом. Дело тут не в названии: Россия ли это, СССР — это не так важно. Дело — в уважении к нашим предкам.

Присматриваюсь к способностям детей

— Кем хотят быть ваши дети?

— Мечты постоянно меняются. Мы внимательно всё выслушиваем, и любим эти мечты, и разговариваем на эту тему. Стараемся даже развивать, потому что в этом есть элементы дружбы и взаимодействия. Но более пристально я присматриваюсь к их природным способностям. Стараюсь в каждом найти то, что он может делать лучше, чем другие. Это, как мне кажется, очень важно. А то у нас фантазий может быть сколько угодно. Я хочу, чтобы мой ребёнок занимался в жизни любимым делом, в котором он может преуспеть. У меня нет амбиций привить что-то такое, чего в нём не существует. Я просто смотрю внимательно. У Петра, например, сильный голос, мощный звуковой аппарат, есть прекрасный слух. Стараюсь аккуратно в эту сторону направлять его развитие. Не перегружать, а просто немного направить, чтобы он смог это использовать в своей будущей профессиональной жизни… Способность в человеке обязательно проявится. Главное — помочь её реализовать, не загубить.

— Вы же тоже, кстати, пели, у вас даже своя музыкальная группа была…

— Я и сейчас пою. Но при этом понимаю, что в первую очередь я — актёр. Физиологическая предрасположенность у меня именно к актёрству. Когда был маленьким, я этого не понимал. Только обращал внимание на то, что к сцене у меня было особое отношение: с удовольствием пел, играл на гитаре, нравилось это делать. Легко повторял за людьми некоторые их качества и особенности. Стало ясно, что моё место на сцене, только в 21 год, когда я прошёл определённый опыт ошибок. Они, кстати, тоже оказались нужными…