Певца Замоскворечья Александра Островского с неменьшим основанием можно назвать и первооткрывателем в русской драматургии Марьиной рощи и Останкина. Эти места упоминаются в нескольких его произведениях, он и сам не раз бывал здесь.
В трактир или к цыганам
О Марьиной роще Островский пишет уже в своей первой пьесе «Семейная картина» 1847 года.
«Сенька-то выпросил у матери деньжонок, да с учителем-то либо в трактир, либо к цыганкам в Марьину рощу и закатятся», — жалуется на своего сына купец Парамон Ширялов. Подтверждает «кутёжную» репутацию местности и купец Антип Пузатов: «Да ведь мы театров-то, друг, не знали: у нас закатился в Марьину, да и пьянствуешь недели две без просыпу».Кстати, по свидетельству биографов, маленького Сашу Островского в воскресные и праздничные дни возили в Марьину рощу на гулянья. Ездили всей семьёй: пили чай на траве, дети бегали и играли, отцы семейств вели беседы.
Но рядом с этим отдыхом существовал и другой. Что творилось в местных трактире «Герберг» и трактире Заикина, описал Михаил Загоскин в книге «Москва и москвичи»: «В наружной галерее <…>какой-то краснощёкий артист с затёкшими от перепоя глазами заливался на кларнете, безобразный старик с небритой бородой колотил в турецкий барабан, и полупьяная немка, примаргивая правым глазом, отпускала удивительные трели на скрипке. Вокруг этого оркестра толпились: цыганки в запачканных платьях и красных мериносовых платках, записные гуляки в венгерках, удалые купеческие сынки в щеголеватых сибирках».
За весельем — в «Ельдораду»
В Марьину рощу везёт молодого титулярного советника Прохора Васютина купец Вавила Густомесов в пьесе «Старый друг лучше новых двух». Повод — отблагодарить чиновника за помощь при оформлении нечестной сделки. Формат поездки тот же: побуянить и покуражиться. «Ну, и выпить ежели, так как у нас этот порядок заведён, — объясняет Густомесов. — <…>Планы у меня вот какие: перво-наперво в Марьину рощу съездить засветло; а оттуда по дороге в Ельдораду».
«Ельдорада» — это увеселительный сад «Эльдорадо», находившийся между Палихой, Новосущёвской улицей и Институтской (ныне улица Образцова). В 1830-х годах этот участок — сейчас здесь стоят корпуса МИИТа — арендовал хозяин итальянской кондитерской Людвиг Педотти. Он устроил там парк развлечений в противовес более спокойному саду «Эрмитаж».
Синонимом кутежа выступает Марьина роща и в комедии «Доходное место». Положительный герой Василий Жадов ехать туда отказывается. «Поедемте в Марьину рощу», — зовёт приятель Досужев. «Мне нельзя. <…>жена дома дожидается», — отвечает Жадов.
Свидания в Останкине
Женские персонажи Островского тоже не прочь прогуляться, но у них другой интерес — соседнее Останкино. Матрёна Пузатова, 30-летняя жена купца из «Семейной картины», и его девятнадцатилетняя сестра Марья сидят у окошка, строят глазки прохожим и знакомятся с Чижиковым и Зябликовым. Намечается свидание. Чтобы уточнить детали, к кавалерам отправляют горничную Дарью. Вернувшись, она докладывает: «А говорили, сударыня ты моя, чтобы непременно, говорит, нынче в Останкино приезжали, этак в вечерню <…>. Да скажи, говорит, чтобы мадеры привезли».
В одной из ранних редакций пьесы кавалеры пишут купеческой жене более откровенное письмо: «Хотя вы и говорите, что муж ваш очень ревнив, но неужели он такой Аттила, что вас не пустит в Останкино?»
Поводов для ревности в Останкине хватало. Там можно было погулять по дорожкам с романтичными названиями — Аллея вздохов, Аллея поцелуев, постоять у колонн беседки-храма, подняться на вершину Парнаса — искусственной горки… Обедали после прогулки на въезде в Останкино — в Алексеевском трактире. А вечером гостей ждал дачный театр, где давали в том числе и Островского.
Свежие комментарии