В Лианозовскую группу входило десятка полтора поэтов и художников
Сообщество «Лианозово» в соцсети «Фейсбук» (facebook.com/lianosvao) разместило подборку работ знаменитого советского и французского художника Оскара Рабина. Он являлся одним из основателей неофициальной художественной группы «Лианозово», организатором всемирно известной «Бульдозерной выставки».
«Так ли сейчас выглядит Лианозово? Конечно же, нет! Таким во второй половине двадцатого века представлялся район художнику Оскару Рабину, который прожил одни из самых тяжёлых годов своей жизни в Лианозове. Рабин работал грузчиком на железнодорожной станции, за что получил комнату в бывшем лагерном бараке, где ему приходилось впроголодь жить с женой и двумя детьми. Так и появилась «барачная» тема и в жизни, и в живописи Рабина», — говорится в посте.
Район Лианозово дал название десяткам картин художника-нонконформиста Оскара Рабина. Среди них — «Лианозово, 13», «Барак в Лианозове с птицами», «Madonna & Lianozovo». Художника не стало года назад, 7 ноября. Последние 40 лет Рабин жил в Париже, но на его полотнах продолжало появляться Лианозово 50–70-х годов прошлого века: железнодорожная платформа, бараки, сараи, заборы, столбы, магазины, ЛЭП.
О том, почему эта местность считается родиной московского послевоенного неформального искусства, рассказала славист, доктор филологии Рурского университета (Германия), автор мультимедийного сборника о Лианозовской группе Сабина Хэнсген.
В посёлке Севводстрой, у платформы Лианозово Сабина Хэнсген познакомилась с «лианозовцами» в середине 1980-х, когда училась в Москве. Среди памятных вещей, сохранившихся у неё, — книга, сделанная в стиле самиздата, аудиокассета с записями стихов Игоря Холина и Генриха Сапгира и конверт с чёрно-белыми фотографиями. На одном из снимков — комната Оскара Рабина в бараке посёлка Севводстрой, у платформы Лианозово.
— В конце 50-х — середине 60-х здесь собирались художники и поэты — представители неформального искусства, — говорит Сабина Хэнсген. — Это был дружеский круг, но мог прийти любой желающий. Общались, смотрели картины, читали стихи, записывали на магнитофон.
Всего в Лианозовскую группу входило десятка полтора поэтов и художников. Оскар Рабин — самый знаменитый из них. Сейчас его работы хранятся в Третьяковской галерее и Русском музее, а в 1950-е годы он разгружал вагоны на станции Долгопрудная, потом трудился мастером на строительстве Северной водопроводной станции.
«Лианозовцы» вели как бы две жизни — официальную и неофициальную. В первой — сочиняли и активно издавали стихи для детей, писали сценарии, рисовали картины. Игорь Холин, например, — автор около полусотни детских книжек, на которых выросли несколько поколений. Среди них — «Месяц за месяцем», «Кто не спит», «Хочу быть большим». Десятками исчисляются мультфильмы, сценарии к которым написал Генрих Сапгир, в этом перечне — «Паровозик из Ромашкова», «Зелёная карета», «Принцесса и людоед» с фразой-перевёртышем «Погода была прекрасная, принцесса была ужасная».
Во второй жизни поэты и художники говорили на другом языке — отличном и от детского, и от языка советской литературы и советского кинематографа.
Дамба. Клумба. Облезлая липа. Дом барачного типа. Коридор. Восемнадцать квартир. На стенке лозунг: МИРУ — МИР! Во дворе Иванов морит клопов, — он — бухгалтер Гознака. У Макаровых пьянка. У Барановых драка.
Это стихотворение Игоря Холина было опубликовано в парижском журнале «Синтаксис». Властям новый художественный язык не нравился. Хрущёвская оттепель кончилась, в газетах появились статьи «Жрецы помойки №8», «Бездельники карабкаются на Парнас», «Они искажают советскую действительность». Около барака начала дежурить «Волга» со шторками. И название «Лианозовская группа» родилось в недрах спецслужб — так именовали сообщество «барачных» художников и поэтов агенты наружного наблюдения в своих донесениях и рапортах.
В 1965 году Оскар Рабин и его жена Валентина Кропивницкая, дочь основателя Лианозовской группы Евгения Кропивницкого, уехали из Лианозова. Сначала они перебрались в новый дом на Преображенке, потом — во Францию. Переехали и другие: бараки начали сносить. Однако содружество художников и поэтов осталось. Начались выставки и перформансы — неформальные и полузапрещённые в Москве и успешные за границей, стихи активно перепечатывались в самиздате.
— Лианозовцы не оспаривали порядок вещей, они в нём жили, — говорит Сабина Хэнсген. — Это была попытка найти свой язык, попытка сказать о жизни по-своему, без идеологических и речевых штампов, а также проверка: а есть ли что сказать и получится ли? Кроме того возникла особая поэтика городской окраины, созвучная европейскому неореализму.
Свежие комментарии