Татьяна Устинова: И мне стало наплевать, что одноклассники дразнят

Писательница, сценарист и телеведущая рассказала о пути к творчеству, новом романе и телевиденииС момента выхода первой книги Татьяны Устиновой прошло 20 лет. За это время она написала несколько десятков детективов, вошла в тройку самых читаемых отечественных авторов этого жанра, стала обладательницей не только литературных премий, но и престижной телевизионной — ТЭФИ. На «ТВ Центр» ведёт программу «Мой герой». Представляя последний роман «Серьга Артемиды», она ответила на вопросы журналистов, в том числе корреспондента «ЗБ».

Опасаюсь за свою героиню…

— Поклонники вашего творчества отмечают, что герои последних книг становятся всё моложе. Вот и в новом романе главная героиня Настя — совсем юная девушка. С чем это связано?

— У меня подросли дети, и теперь страшно интересно наблюдать за ними и за их компаниями, писать про молодых.

— Настю, довольно противную девицу, воспитывают мама и бабушка. И похоже, мужчины в семье явно не хватает…

— Да, в семье мужчина должен быть, потому что дети получаются от мужчины и женщины, что бы ни утверждали в Интернете. Конечно, хорошо бы у всех детей были мамы и папы, у всех бабушек — заботливые внуки, у всех собак — хозяева. Но ведь так не бывает, и, к сожалению, вряд ли когда-нибудь эта мировая гармония случится. Сказать, что я специально придумала эту противную Настю, потому что она выросла в женской среде, нельзя. Но, конечно, она человек глубоко несчастный, неуверенный в себе. Я вообще-то немного опасаюсь, что с ней дальше-то будет. Но я придумаю что-нибудь хорошее.

— То есть, создавая своих персонажей, вы им сопереживаете?

— Да, я за них очень боюсь или, наоборот, очень радуюсь. Как-то муж, увидев меня во время работы со слезами на глазах, спросил: «Что случилось?» Я отвечаю: «Как что?! Он её бросил! Он ушёл от неё и забрал собаку!» Муж удивлённо: «Ты пишешь и плачешь? Я всегда знал, что женат на сумасшедшей». Кстати, этой фразой заканчивается роман «Мой личный враг».

Осталась без работы и стала писать

— Когда вы начали писать?

— Первый мой рассказ был написан в семь лет. Началось с того, что я увидела, как скучные крючки, которые я писала в прописях, неожиданно для меня образовали слово «лиса». И я поняла, что вот оно, счастье: я свободна и могу написать всё что угодно, я могу придумать себе любой мир и в нём жить. И мне стало наплевать на одноклассников, которые дразнили меня из-за того, что я была высокая, толстая и с косоглазием.

— Писатели часто говорят, что желание взяться за перо было продиктовано какими-то чрезвычайными обстоятельствами. А как было у вас?

— Я не исключение. Первый изданный роман был написан оттого, что меня выгнали с работы. Не потому, что я плохой работник, а просто потому, что в организации, где я работала, кончились деньги, а я отвечала за связи с общественностью. Меня позвал начальник и сказал: «Без чего мы можем сейчас легко обойтись — это без общественности и связей с ней. Иди домой». И вдруг в газете «Аргументы и факты» мы увидели объявление, набранное достаточно убеди-тельным шрифтом: «Принимаем рукописи на рецензию». Когда я говорю «мы», я имею в виду мужа и свою сестру, они меня очень поддержали. Сестра сказала: «Устинова, ты всё время что-то пишешь. Напиши уже что-то, и мы куда-нибудь это отнесём». Мне казалось, что это невозможно: где я и где писательский и издательский мир? Тем более что бабушка моя всегда говорила: «К чему писать ещё? Уже всё написали. И ещё будут другие люди, которые напишут так же хорошо. А ты-то тут при чём?» Я всё-таки написала роман, но телефон, указанный в газете, перестал отвечать. Тогда в справочнике «Жёлтые страницы», напечатанном на дрянной бумаге, мы нашли гигантский список издательств с затёртыми координатами и лишь в самом конце обнаружили читаемый телефон издательства «Эксмо». Там мой роман взяли и спросили: а нет ли чего ещё? Я бодро ответила, что есть, побежала домой и за два месяца написала вторую книжку.

— Почти 50 ваших романов экранизированы, в их числе — «Первое правило королевы», «Хроника гнусных времён», «Вселенский заговор», «Где-то на краю света». Но писателям редко нравятся экранизации их произведений. Вы исключение или нет?

— Конечно, не все экранизации мне нравятся. Но в последнее время этим стали заниматься продюсеры Евгения Вильшанская, Кирилл Нерсесян и питерский режиссёр Пётр Амелин. У них всё получается, на мой взгляд. Амелин снял прекрасную экранизацию «С небес на землю», в которой играют замечательные актёры Паша Трубинер и Кристина Бабушкина. По моей последней книжке «Серьга Артемиды» они тоже будут снимать фильм.

Если стараться, это вознаграждается

— Вы уже несколько лет ведёте телепередачу «Мой герой». Не планируете издать наиболее интересные интервью?

— В этом году передаче исполняется пять лет. Издательство действительно задумало выпустить сборник бесед с интересными героями. Один Марк Анатольевич Захаров чего стоит! Из молодых артистов неизгладимое впечатление произвёл на меня Никита Кукушкин. Там будет что почитать.

— Что сегодня в вашем творчестве превалирует — работа на телевидении или писательское дело?

— Конечно, литературная работа. Я без неё жить не могу, начинаю сходить с ума: у меня такая нервная организация. Я всё время что-нибудь пишу. Если я в данный момент не работаю над романом, то начинаю отвечать на вопросы интервью в письменном виде. Начинаю соглашаться на предложения, поступающие от любых журналов, написать пасхальный рассказ или святочную сказку.

Телевизионная работа — в удовольствие. Я страшно люблю телевидение: люблю студии, грим, то, что все тер-петь не могут, команды «Моторы идут!», операторов, гостей, чёрствую булку, которую тебе приносят перекусить… Но если в один прекрасный момент это кончится, со мной ничего не произойдёт. Я буду очень огорчена и расстроена, но я смогу без этого жить, а без текстов — нет.

— Знакомо ли вам состояние творческого кризиса?

— Да. Причём это может продолжаться месяцами и годами. Был момент, когда я за два года написала одну книжку, и то из-под палки. Редактор, образно говоря, стоял надо мной с лопатой и говорил: «Ты должна это написать, хочешь ты или не хочешь». Я рыдала — это не преувеличение. Я написала эту книжку. Называть её не буду, ладно? Бывают не системные, а сиюминутные кризисы, как у любого автора. Мы с Димой Быковым часто это обсуждаем и называем это «кризис холодной воды». Это когда ты сидишь, ничего не идёт, ты идёшь к крану, пьёшь холодную воду, садишься, опять ничего не идёт, опять идёшь к крану — а к вечеру перед тобой всё те же два предложения какого-то вялого, гадкого, студне-образного текста.

— И что с этим делать?

— Перебарывать себя, продолжать писать, ждать, что это вознаградится. Любой продолжительно пишущий автор знает, что это вознаграждается. Если ты стараешься, что-то вымучиваешь, то потом наступает день, когда всё удаётся.