Вячеслав Фетисов: Сыграем в хоккей на дрейфующей льдине

Спортсмен рассказал о журналистском опыте, первом выходе на лед и необычном хоккейном проекте

Шайба на Северном полюсе

— Вячеслав Александрович, Вы ведете на одном из телеканалов программу: «Фетисов». Телевидение – новая для Вас профессиональная область.

Раньше Вы были гостем в студии, а теперь сами – ведущий. Как ощущаете себя в этой роли?

— Мне интересно. Это программа для тех, кто хочет взглянуть на проблему с неожиданного ракурса. Третий год уже работаем, 80 с лишним программ сделано. Бывает, правда, чтобы программа состоялась, надо задать человеку обидный или провокационный вопрос. Иногда это не получается, потому что я не хочу человека обижать. Не знаю, каково мнение зрителей, но люди с большим телевизионным опытом, с высоким государственным статусом иногда подходят и говорят, что да, интересно, постоянно следим. Это приятно слышать.

— Вы – посол доброй воли ООН по Арктике и Антарктике. Хотите провести международный хоккейный матч на дрейфующей льдине Северного полюса…

— Хотим привлечь внимание международного сообщества к проблеме глобального изменения климата. Этот матч – с участием звезд хоккея и спорта, политиков и знаменитых актеров, голливудских звезд – поможет сказать миру, что сейчас у нас самая главная задача – сохранить планету для наших детей и внуков. Не разбираться в каких-то локальных конфликтах, а вместе подумать о нашем общем доме. Матч планируется на базе дрейфующего арктического лагеря экспедиции Русского географического общества «Барнео», весной будущего года.

— Слышала, что в матче может принять участие Ди Каприо?

— Да, может. Леонардо занимается экологией уже давно, у него один и самых крупных экологических фондов. Я разговаривал с ним год назад. У нас есть общие друзья, они нам устроили встречу в ресторане. Он сказал: «Идею поддерживаю, но сам в хоккей не играю». Я ответил: «У тебя есть время научиться кататься». По некоторым слухам он выходил на лед. Он сейчас занят в съемках и в это время не общается с внешним миром. Уточним в октябре.

Начинать никогда не поздно

— Наш президент тоже недавно начал играть в хоккей…

— Я с ним как-то на эту тему разговаривал. Владимир Владимирович в детстве не катался на коньках. Впервые вышел на лед в 58 лет. И влюбился в хоккей. Говорит: «Я получаю такое удовольствие». Потому что хоккей – игра философская. Это удивительный мир. Нет другой такой игры, которая совершенно особым образом формирует человека, мужчину. Не случайно хоккей полюбили в нашей стране сразу и навсегда.

— Хоккей – игра жесткая, силовая. А Вам чувство страха совсем не знакомо?

— Чувство страха – это такая вещь, которая присуща всем, оно на бессознательном уровне. Оно рождает инстинкт самосохранения и одна из тех вещей, которая мотивирует. Я 12 лет назад попал в серьезную аварию на мотоцикле, ехал без шлема и вообще без экипировки со скоростью 120 км/час. Улетел вообще с дороги. Но господь уберег – побился, но не сильно, успел сгруппироваться. И больше не сажусь. Оттуда сверху, видимо, сказали: хватит. Наверное, все, что с нами происходит – для чего-то.

Крутой парень на «Мерсе»

— Вы наверняка водите машину. А когда Вы купили свой первый автомобиль?

— В 20 лет, это была белая «Волга» ГАЗ-2410. Стоила девять тысяч рублей. Я на нее сам заработал. Потом были «Жигули». А первую иномарку я купил в 88-м году — «Мерседес» S-класса. По-моему, мой автомобиль был такой первый в стране. Ни у кого не было S-класса в тот момент, только у дипломатов. А вторая иномарка появилась уже, когда я играл в Америке. Приехал и сразу купил «Мерседес» S-класса последней модели. Команда была не очень сильная, и ребята немного зарабатывали. Поэтому ездили в основном на Pikap, с кузовом такая машина. А я тут приехал на первую тренировку и сразу на «Мерседесе». Крутой такой парень. (Улыбается).

— А на лошади умеет ездить?

— Умею, да. У меня дочка Настя хорошо ездит, занималась выездкой. Она меня собственно и посадила на лошадь. Мы с моим бывшим партнером по ЦСКА и сборной Лешей Касатоновым однажды решили покататься. Сели на лошадей – у них чуть ноги не разъехались. На этом все и закончилось. А потом как-то на отдыхе в Тунисе Настя меня, что называется, взяла «на слабо». Мы пришли туда, где дают лошадей на прокат, Настя мне говорит: «Слабо?» И мне ничего не оставалось, как взобраться на лошадь.

Куда исчезла «красная машина»?

— Наверное, Вам часто задают вопрос, почему хоккей «уже не тот»? То, что Вы и Ваши партнеры творили на площадке, осталось в памяти у людей и вошло в анналы мирового хоккея и спорта в целом. Сегодня такого нет. А мега-звезды есть. Это очень странно…

— Нет и не будет, потому что мы утратили важную вещь – высшие ценностные мотивы, духовные. Это состояние общества, по большому счету. В 90-е годы мы все поломали в себе. Материальное все время ограничивает – человек постоянно думает: здесь я могу потерять деньги, а здесь – заработать. Материальные блага не являются главным стимулом – творить. Да, система нас контролировала полностью, не давала свободно жить, мы сидели по 11 месяцев в году на сборах. И хоккей был выражением нашей внутренней свободы, нашей личностной и творческой и самореализацией. А когда это соединяется с мастерством и желанием, рождается непобедимая комбинация. И мне повезло с партнерами по команде. В этой несвободе мы смогли не только не сломаться, но и действительно создавать шедевры на льду, которые до сих пор изучаются. Мы были дети тех, кто выиграл войну, и у нас была психология победителей. Все сошлось, я бы так сказал.

От колонки – до Кубка Стэнли

— Первые коньки у Вас не сохранились?

— К сожалению, нет. Первые коньки у меня были двухполозные. А начинал я кататься с колонки. Рядом с колонкой всегда замерзала вода, прикольно было скатываться на коньках. Потом отец меня водил на пруды. Отец следил за мной с первых шагов на льду. Даже при очень хорошей игре он практически всегда был недоволен. Не давал мне расслабляться в этом плане, что очень важно. Отец с детства учил меня быть мужиком.

— А когда у Вас появилась первая профессиональная экипировка?

— Мне исполнилось 13 лет, и родители подарили мне первую профессиональную экипировку. Они видели, что значит для меня хоккей, и знали, что я мечтал о настоящей хоккейной форме, как у мастеров. Это было невероятно дорого. Родители получали по 120 рублей, а форма – перчатки, коньки и шлем стоили 250 рублей. Поэтому они копили деньги, скрывая это от меня. Представляете, как я обрадовался такому подарку?! Больше того – я прямо в ней и заснул в этот вечер.

— Вы играете в Ночной хоккейной лиге (НХЛ). Действительно играете по ночам? А когда же Вы спите?

— Я просто тренируюсь, играть в НХЛ профессионалам запрещено. Как правило, это 8-10 вечера. Но иногда действительно – ночью. Тренировки – три раза в неделю, поэтому выспаться получается.