Сесиль Плеже: я родилась в доме на Сущёвском Валу

Ведущая телеканала «Россия» — о русских корнях, о трудностях перевода и о гастрономической географии

В новом сезоне популярной программы «Формула еды», стартовавшем на телеканале «Россия», к доктору Сергею Агапкину присоединилась француженка Сесиль Плеже. Сесиль выросла в Париже, а в Москву переехала 20 лет назад. Она окончила ГИТИС, периодически играет в спектаклях и снимается в кино. А теперь ещё и путешествует по России, рассказывая телезрителям, чем интересен в кулинарном плане тот или иной регион и какие продукты нам стоит выбирать.

 

В Мурманске есть настоящая рыба

— Сесиль, программа «Формула еды» — это большое гастрономическое путешествие по регионам России. Помните вашу самую первую съёмку в качестве ведущей?

— В первую поездку мы снимали аж четыре разных эпизода в Питере и в Самаре. Мне было по-человечески очень интересно: не каждому удаётся посещать предприятия, на которых делают продукты. Помню, что меня поразило, насколько люди, которые этим занимаются, любят своё дело и стараются делать его максимально хорошо. Честно скажу: я мнительная и всегда задумывалась о том, из чего делаются продукты, которые покупаю. Но всё оказалось не страшно. Теперь, возвращаясь из очередного путешествия после съёмок, я могу спокойно сказать знакомым: «Ребята, этот бренд — классный, никакого пальмового масла и других вредных составляющих в этих продуктах нет!»

— Какой регион нашей страны вы открыли для себя благодаря программе?

— Я полюбила Мурманск. Оказалось, что в России всё-таки есть рыба! Например, хорошая треска — её действительно ловят в море, а не выращивают искусственно. Также мне очень понравилась Северная Осетия. Там безумно красивые горы. А ещё замечательные, доброжелательные люди. Мне бы хотелось туда вернуться.

— География съёмок программы обширна. Как справляетесь с погодными условиями?

— Погода иногда добавляет приключений. Недавно, например, снимали поля гороха под Краснодаром и увидели вдали огромнейшее, просто нереальных размеров облако. Мы поняли, что в природе зарождается что-то грандиозное. Стоило нам улететь, и разразился этот страшный ливень, который затопил потом Сочи. А мы видели эту тучу своими глазами!

— Какие русские блюда открыли для себя, когда переехали?

— Моя бабушка — русская, и я с детства привыкла к тому, что она готовит русскую еду. Я, например, выросла на манной каше. Люблю суп с клёцками, борщи, пельмени — всё это у нас в доме готовилось  постоянно. Плюс много грузинской еды: чахохбили, лобио, хачапури. Но конечно, когда я приехала в Россию, некоторые блюда меня просто поразили. Например, окрошка. Мне она всегда казалась какой-то космической, привыкнуть к такому сочетанию невозможно, хотя не могу не признать, что это вкусно. Или солянка. Это же надо такое придумать: кидать в суп сосиски, колбасу и оливки!

 

Судьбоносная встреча на Клязьме

— Читала, что родились вы в Москве и потом уехали во Францию…

— Да. Я родилась в доме на Сущёвском Валу. Там была наша семейная квартира. Но о тех временах я мало что помню, потому что мы переехали в Париж, когда мне было полтора года.

— Как познакомились ваши родители?

— Мой папа учился на инженера и год стажировался в России. Во время каникул ему нельзя было отъезжать дальше чем на 60 километров от Москвы. Однажды он нашёл пансионат на Клязьме и отправился туда отдыхать. Там он впервые увидел мою маму, которая тоже отдыхала в пансионате с друзьями. Он влюбился в неё с первого взгляда и даже написал ей коротенькую записку, которую подсунул под дверь: «Наталья, давайте вами женить». Мама тогда тоже была студенткой — училась в медицинском. Они поженились, и через некоторое время родилась я.

— В девяностых бывали в Москве?

— Да, я приезжала на каникулы в Россию. Мы всегда гостили у разных друзей и родственников. Конечно, Москва девяностых и то, что я вижу сейчас, — это небо и земля.

— С русским языком никогда не было проблем?

— Проблем было много. Я говорила по-русски, но, конечно, не так хорошо, как сейчас. Едва умела читать и писать, да и словарный запас у меня был довольно-таки ограниченный. Конечно, из-за этого со мной случались всякие казусы. Например, долгое время я считала, что «камень в чужой огород — это хорошо. Представляла себе сразу ухоженный японский садик. Когда кто-нибудь сообщал мне хорошую новость, я говорила: «О, это камень в твой огород!» А ещё я иногда путала грамматику в глаголах. Например, у меня было выражение «я вас спасибываю».

 

Как подружиться с русской зимой

— Что вам нравится в Москве?

— Драйв и энергия, которые всегда меня здесь наполняют. А если говорить о конкретных местах, то мне нравятся московские парки: ВДНХ, парк Горького, Воробьёвы горы. Не так давно я взяла из приюта собаку, она активная, и мы с ней много гуляем. Я открыла для себя Нескучный сад. В любое время года, прогуливаясь там, чувствуешь, что этот лес — твой. Народа немного, в основном собаководы. И это — в центре Москвы! Такие прогулки приносят ощущение счастья. Очень красивое место.

— К чему сложнее всего было привыкнуть в России

— К расстояниям. В Париже я привыкла к маленьким улочкам, и поначалу пространство меня немножко обескураживало. Ещё непривычно было отсутствие магазинов на первых этажах. Сейчас их, кстати, стало больше. И конечно, сложнее всего было привыкнуть к зиме. Это у меня получилось далеко не сразу. Российская зима для меня была маленькой смертью, страданием и личной трагедией. А потом я поняла, какие выбирать ткани и как важна многослойность в одежде, и стала получать от зимы удовольствие. Даже могу выйти иногда погулять! Как выяснилось, надо просто купить классный пуховик.

— А что больше всего нравится? ?

— Русская душа. Мне очень нравится о понятие.

— А какой смысл в него вкладываете лично вы?

— Сложно объяснить. Наверное, это какая-то доброта и открытость. Русская душа — это она как бабушка с пирожками и чайком.

 

Иностранную вакцину ждать не стала

— Вы бываете во Франции и имеете возможность сравнить, как борются с ковидом там и у нас. У них всё строже?

— Да, гораздо строже. Мне кажется, в прошлом году в Европе болели страшнее, чем в России, но новый штамм поставил всё на свои места. Теперь и тут люди болеют так же ужасно, как в Европе.

— А как вы относитесь к вакцинации?

— Поначалу относилась скептически. Думала, что прививаться русской вакциной не хочется, подожду иностранную. Страх тогда был у многих. Но потом я поняла, что есть страх, а есть мракобесие — все эти разговоры о том, что изменится ДНК, что женщины не смогут рожать, что от прививки можно умереть, и другие безумные страшилки. Это очень грустно, потому что люди фактически сознательно говорят: «Нет. Мы предпочитаем играть в русскую рулетку». И страх ушёл. А потом и вовсе всё поменялось. Даже западные издания пишут, что русская вакцина — хорошая. Я привилась «Спутником» и буду, если потребуется, ревакцинироваться.