Виктор Сухоруков: в Алексеевском мне хорошо думается

Народный артист России рассказал, как поселился в нашем округе

Виктор Сухоруков – один из самых необычных и ни на кого не похожих актёров в отечественном кинематографе. А ещё он из тех людей, кто не любит общения в соцсетях и интервью по телефону. Поэтому, когда я позвонила ему договориться о беседе для нашей газеты в начале февраля, он предложил мне выбрать место и время. И вот мы уже пьём кофе в кафе на Алексеевской.

Полюбил свой район с первого взгляда

– Как вам нынешняя зима?

– Зима в этом году замечательная. Когда идёт снег, всегда ощущаю умиротворение и покой. Сегодня я проснулся, босиком подошёл к окну, раздвинул шторы и с удовольствием смотрел на наш двор, размышляя о том, как же хорошо я живу. Я очень люблю свой Алексеевский район. Где бы я ни был, куда бы ни летел, мне хочется возвращаться домой, потому что здесь мне уютно живётся, уютно гуляется и хорошо думается. А уж про ВДНХ и говорить нечего – сказка!

– Часто там бываете?

– Конечно. Радуюсь, что эта огромная и уже ухоженная территория продолжает развиваться, чиститься, обновляться и реставрироваться. Наблюдать за этим – одно удовольствие.

– Вы сразу выбрали для жизни именно Алексеевский район? Не хотели поселиться поближе к центру?

– Когда переезжал из Петербурга в Москву, сначала рассматривал для себя районы у метро «Новослободская» и Парка Горького. А однажды женщина, которая помогала мне разобраться с квартирным вопросом, обронила фразу о том, что продаётся квартира неподалёку от ВДНХ. Я поехал её смотреть. Вошёл и сказал, что буду здесь жить.

– И было это более 20 лет назад…

– Да, сразу после фильма «Брат 2». Я тогда накопил денег, и у меня была возможность вернуться в Москву. Олег Меньшиков как раз приступал к постановке «Игроков» Гоголя и, узнав, что я ушёл из театра, предложил участвовать в спектакле. Переехал я легко и безболезненно.

Стараюсь не изменять качеству

– Вы полюбили Москву больше, чем Питер?

– Мне, конечно, приятно, когда меня называют питерским, но это неправильно. Я был бы питерским, если бы не родился в Орехово-Зуеве и не учился в Москве. Просто так вышло, что Пётр Фоменко позвал меня, выпускника московского института, на главную роль в новом спектакле в Ленинград. Я, можно сказать, поехал за режиссёром и за ролью, а не за местом жительства, а в результате застрял там на 25 лет. Питер меня принял, но не полюбил. А без его любви мне было жить тяжело, тем более в таком сложном, ветряном и студёном городе.

Кстати, фильм «Цыплёнок жареный», который недавно прошёл на Первом канале и в котором я играю одного из героев, снимался в Питере. Очень доволен этой работой. Конечно, в кино у меня скромное существование, но я стараюсь не изменять качеству.

– По вашей фильмографии последних лет видно, что вы не гонитесь за количеством.

– Так и есть. И фильм «Огонь», и «Чемпион мира» – это качественные, хорошие работы. Недавно закончил съёмки многосерийного фильма «Рыбаки» у режиссёра Сергея Попова. Роль небольшая, но я не мог ему отказать, потому что он когда-то мне подарил роль Никиты Хрущёва в фильме «Фурцева».

– Вы часто отказываетесь от каких-то ролей?

– Дело не в количестве отказов, а в том, что предлагают. К сожалению, часто предлагают несерьёзные материалы, которые читать-то неловко. К тому же мне сейчас ближе театр. В театре я могу отвечать за качество своего исполнения, а в кино – нет. Там я – винтик, деталь, и за то, что в результате получится, отвечают режиссёр, монтажёр и продюсер.

 

Объявил папироске войну

– Мы с вами первый раз встречались лет десять назад. Вы совсем не меняетесь.

– Меняюсь… Ем все подряд, правда, не курю и не пью. Хорошо это или плохо? Не знаю.

– И спортом тоже не занимаетесь?

– Нет. Все мои роли – физически затратные. Какой тут может быть спорт, когда я на месте не сижу. Даже если просто сижу в кадре, мне иногда кажется, что всё тело работает на роль. Также и во время спектакля. А как иначе пробиться к зрителям, если в зале – 800 человек? Всё это большие внутренние затраты.

– Никогда не курили?

– Ещё как курил! «Беломор»… Бросать было тяжело, и пришлось это делать по необходимости, потому что обнаружили язву желудка. Помню, как еду на съёмку в 1992 году, на плече – спортивная сумка, в ней половину места занимают пачки «Беломора», и ещё половину – лекарства от язвы желудка. Термос было поставить некуда.

– Почему половина сумки с папиросами?

– Так дефицит был! Мы в очереди стояли за ограниченным количеством пачек сигарет. В общем, однажды я понял, что этот дефицит и очереди меня угнетают, унижают, и решил с этим покончить. Объявил папироске войну. Придумал себе игру, что она – мой враг, а я пришёл с ним биться на поле боя. Когда начались никотиновые ломки, я представлял себе, что попал в плен к врагу, и меня там пытают. Не знал, выживу или нет. Но через четыре дня всё прекратилось. Так и не курю с 1992 года.

Автограф Любшина храню до сих пор

– У вас очень много поклонников. А бывали ли в вашей жизни какие-нибудь запомнившиеся истории, с ними связанные?

– Однажды я давал творческий вечер в Ессентуках на фестивале «Хрустальный источник». И вот, выхожу я через какое-то время на улицу, и вижу женщину. Такая красивая южная женщина – то ли гречанка, то ли армянка. «А я вас жду», – говорит. Я понимаю, что она сейчас, скорее всего, попросит автограф или сфотографироваться вместе. А она вдруг говорит: «Никогда не была поклонницей вашего таланта, но сейчас, после этого вечера, я вас полюбила всего!» И это было приятно, и было тревожно.

– А почему тревожно?

– Ну, такое признание для меня было неожиданным, необычным и редким. К таким вещам привыкать нельзя.

– К вам, наверное, и у нас в Алексеевском районе часто подходят, чтобы поговорить или взять автограф?

– Подходят, и говорят много хороших слов. И даже неловко иногда их и слышать, потому что, действительно, взахлёб благодарят. Творческими планами я с ними не делюсь, а вот фотографируюсь всегда со всеми, если попросят, и автографы оставляю. Хорошо помню, как и сам таким был. Однажды к нам в Орехово-Зуево на встречу с молодёжью призывного возраста приехал с творческим вечером Станислав Любшин. Я попросил у него автограф, а он пообещал мне прислать свою фотографию с автографом из Москвы. Через десять дней я получил письмо с Мосфильма! Этой фотографией я очень дорожу и до сих пор храню её дома.